Не успел я оказаться в Израиле, как две вещи привели меня в полный восторг: первая – еще на земле, в нашем аэропортовом duty free, вторая – уже в небе, прямо над Тель-Авивом. Делюсь первым "восторгом".
От нечего делать я решил полюбопытствовать, сколько стоят "дьютифришные" кофточки-сумочки, – и перо тут же запросилось к бумаге.
Вот избранные результаты моих "шопных" изысканий: ремень из страуса – $560, рубашка (поло) – $455, полуботинки (мужск. ) – $498, сумка кож. (в народе – "пидораска") – $1.960, портфель (кожа) – $9.900, шарф (шелк) – $490, очки (солнечные) – от $179 до $490, и так далее – все в том же заоблачном парении цен. Это так – без комментариев: просто выражение чистого восхищения.
Второй восторг – это вид Тель-Авива с воздуха.
Только представьте: под вами ослепительно белый город, словно весь покрытый инеем, с черными, будто тушью проведенными линиями улиц и переулков. Нет, не зря ООН месяц назад внес Тель-Авив в Список всемирного наследия, назвав его "Белым городом".
Нигде в мире не сохранилось столько домов в немецком стиле "баухаус", построенных в 30-х годах прошлого века.
Нас всех, невыспавшихся и одуревших от ночного перелета журналюг, сразу из аэропорта в 7 утра повезли в "Мини-Израиль", музей-парк под открытым небом, что расположен между Тель-Авивом и Иерусалимом.
Модель Израиля представляет собой копию страны, вписанной в шестиконечную звезду – уж как это удалось сделать, ведомо только евреям.
Все здания и исторические памятники построены в масштабе 1:25. Не ездите туда, друзья мои, если только у вас нет вороха детей, визжащих от восторга при виде уменьшенного здания кнессета, самой крупной в Израиле фабрики молочных продуктов, крошечных фигурок иудеев, арабов, футболистов и жителей кибуцев.
Нам—то, взрослым дядькам и теткам, по служебной надобности можно впарить что угодно, но чтобы отправиться туда по собственной воле. Толпы беззаботной и очаровательной малышни 4-6 лет, любовно подгоняемой взрослыми, бессмысленно слоняются среди игрушечных гор, городов, зданий и людей и невероятно оживляются, когда их рассаживают на одной из полянок и начинают потчевать хот-догами и кока-колой.
Вам мой совет: не тратьте время на созерцание полиуритановой копии этой потрясающей страны, а садитесь на машину или автобус и смотрите Израиль живьем.
Благо расстояния позволяют.
Иерусалим Странно: никогда бы не смог жить в Петербурге, который, несмотря на свой отроческий (по городским меркам) возраст, успел застыть в чопорный музей; а Иерусалим (по-еврейски – город мира, по-арабски – святой город), патриарх планеты, – воплощение живой жизни.
Неопрятный, шумный, с балконами, увешанными постиранным исподним, с нескончаемым пыльным строительством, ремонтом, переделкой дорог и зданий, с кучками пейсатых евреев в шляпах и лапсердаках, с девочками и мальчиками в одежде цвета хаки и автоматами, болтающимися сбоку.
Все выжжено солнцем, груды золотисто-белых камней, мутные полиэтиленовые пакеты и сплюснутые пластиковые бутылки на обочинах дорог – и все равно город прекрасен.
Здесь вечность, несмотря на пыль, хлам и замурзанность улиц, въелась в каждый камень, в каждый пучок травы.
Христианские святыни тут сегодня пусты. Колоссальный Храм Гроба Господня с утра до вечера полон гулкой тишины: редкие группки в 2-3-4 человека, в основном цветные и монашенки из окрестных монастырей, тенями мелькают под огромными сводами.
Еще три года назад даже поздним вечером к стоящей под сводами Храма крошечке-часовне (кстати, отстроенной на деньги – 4 миллиона золотых рублей – Александра I и украшенной серебром Александра III) с камнем, на котором покоилось тело Христа, тянулись полуторачасовые очереди паломников.
Стена плача (Западная стена – так зовут ее в отличие от всего мира сами евреи) живет своей прежней молитвенной жизнью.
Женская правая часть забита почти до отказа, около мужской – неистово молится десяток иудеев, часто и деревянно раскачивая туловищем. По верхней площадке перед Стеной, наклонившись вперед, стремительно проносятся стайки евреев в черных фетровых шляпах и лисьих шапках, в черных же длинных лапсердаках и коротких, чуть ниже колена, штанах – и нет на них никакого палящего 40-градусного солнца.
Толпы хохочущих и кривляющихся бойскаутов в одноцветных майках из неведомых стран, группы солдат и солдаток с автоматами, прибывшие на экскурсию, толпа французских туристов, ведомых высоко поднятым зонтиком экскурсовода – все, как и десять, и двадцать лет назад. В щелях между камнями Стены утрамбованы тысячи, десятки тысяч записок с просьбами к Всевышнему.
И кажется, что эти громадные камни держатся не благодаря искусству древних строителей, а на человеческих желаниях и молитвах.
Наш гид рассказал историю, как он сопровождал одного нового русского – коренастого, ростом чуть-чуть больше полутора метров и с огромным золотым крестом на толстой золотой цепи – по Иерусалиму.
К Гробу Господню он почему-то идти не пожелал, а потребовал, чтобы его отвели к Стене плача. Долго-долго с частыми перерывами что-то писал на крошечном клочке бумаги, положив его прямо на камень Стены.
Наконец, сложив свою эпистолу к Богу, попробовал засунуть ее в щель как можно выше – где записок практически не было: подпрыгивал, пытался залезть по камням вверх, двухметровые охранники хотели приподнять его под локотки, но он оттолкнул их. Наконец, разбежавшись, он подпрыгнул и воткнул свой бумажный комочек в одну из щелей. Уже давно наблюдавшие за ним цадики в черном, обступив его полукругом, шумно выразили свое одобрение.
Он, потный и красный, но довольный, размашисто по-православному перекрестился и отвесил им земной поклон.
Мертвое море Еврей, как известно по нашей Малаховке, он только сосну любит, а так — холодный и неэмоциональный какой-то: и Стену плача он называет Западной стеной, и Мертвое море – Соленым.
И про красоту этого самого Мертвого моря никому ничего не рассказывает.
Да и есть ли такие слова, чтобы рассказать? Вот у Гоголя получилось так: "…
Я уже не ждал ничего – вдруг с одного холма, вдали, в голубом свете, огромным полукружием предстали горы. Странные горы: они были похожи на бока или карнизы огромного высунувшегося блюда.
Дно этого блюда было Мертвое море.
Бока его были голубовато-красноватого цвета; дно голубовато-зеленоватогоѕ Нагроможденный вал бесплодных каменьев сиял издали красотой несказанной".
Вообще страннее, чем Мертвое море, места не бывает.
Едешь вдоль него, словно вдоль узкой реки – то она пронзительно синяя, то вдруг цвета юной травы, а потом что—то невнятное серое. Среди этого разноцветья белеют соляные островки и забереги, похожие на траченные солнцем льдины.
Иорданские горы на том берегу и само море слегка дрожат в какой-то невероятно стереоскопической дымке сиренево-розоватого цвета. Причина этой чарующей, никогда не исчезающей поволоки банальна: над Мертвым морем в воздухе парит взвесь микроскопических частиц соли, испаряющихся с поверхности этой самой соленой воды в мире.
И совершенно фантастически море смотрится ночью: маслянисто-черное, над горами Иордании повешена низкая луна, от которой в сторону Израиля ведет ослепительно сверкающая тропа – ее ежесекундно перечеркивают стремительные летучие мыши.
Это, кстати, единственные "птицы", которых мне довелось здесь увидеть.
Мертвое море – оно и есть мертвое. Лишь одни только люди почему-то сочли его живительным.
И вот что удивительно – оно действительно лечит.
Это просто какая-то сказка о живой и мертвой воде.
Правда, "вода" – это сильно сказано: ее как таковой в море почти нет, а есть глицеринообразный раствор солей кальция, калия, магния (дефицитнейших элементов в нашем организме) – во время купаний они проникают в нас через поры кожи. Купающиеся в Мертвом море – картина довольно уморительная: с берега они похожи на бутылки, наполовину заполненные водой и заткнутые пробкой.
Не тонут, лежат плашмя, торчат кверху "горлышком", а то и просто, размахивая руками, ходят по воде, аки посуху. На приотельных пляжах стоят бочки с мертвоморской грязью – не побрезгуйте, наберите пластиковый стакан этой маслянистой темно-серой субстанции и натритесь ею. Будете стоять как дурак, измазанный в дегте, среди толстых теток с невероятными бедрами, подагрических старцев, которые даже лысину в надежде на волосяную поросль умащивают грязью, юных хихикающих дев и невозмутимых юношей с серьгою в ухе – и все равно испытаете кайф по имени "невероятный".
Вечером, укладываясь спать, вы, проведя рукой по своему лицу, животу или бедру, поймете – день прожит не зря. Но напоследок – серьезное предупреждение.
Мертвое море – активная среда, поэтому с острыми заболеваниями, которые надо лечить в больнице, а не на курорте, ехать сюда не следует.
В 2003 и 2004 годах иностранный турист пока еще обходил Израиль стороной, хотя, и я тому свидетель, более спокойных мест в мире, чем самые "отдыхательные" места страны – Мертвое море и Эйлат даже в эти годы, еще надо поискать.
Нет, отели, конечно, не пустуют: они полны израильтянами, для которых Гистадрут (израильский ВЦСПС) организует отдых за половину прежней цены – когда страна еще была полна гостей из—за рубежа. И все равно, даже сегодня чувствуется – иностранный туризм в Израиле сдвинулся с мертвой точки.
Как ни странно, "первопроходцами" после трехлетнего затишья выступили французы – их сегодня на южных курортах страны больше всех. Русских тоже достаточно много, но было бы на порядок больше, если бы Израиль мог себе позволить снизить цены на отели и отдых: не может – слишком дороги рабочая сила, земля и вода.
Смотришь, то здесь, то там – не так часто, конечно, – мелькают пестрые группы туристов из совсем уж экзотических стран: Колумбии, Южной Кореи и почему-то – Алжира… Так что не очень сорите своими кровными в duty free – они вам понадобятся на будущий год в Израиле!
Источник: www.inostranets.ru
Загрузка ...