Римляне называли этот остров Тапробане, арабы — Серендиб, англичане — Цейлон. Местные же жители еще со времен Рамаяны дали ему имя Шри-Ланка. Это земля буддийских святынь, затерянных в джунглях древних городов, экзотических животных и голубых сапфиров.
Перелет в столицу Шри-Ланки, город Коломбо, занимает примерно одиннадцать часов.
Продолжительное полетное безделье лучше всего скрашивается джин-тоником — не самым плохим изобретением англичан для профилактики тропической лихорадки.
После стаканчика обычно тянет почитать что-нибудь об истории бывшей английской колонии, а ныне независимой Демократической Социалистической Республики Шри-Ланка.
Сингалы — нынешнее ланкийское нацбольшинство — пришли на остров аж за пять веков до Рождества Христова и организовали свое государство — Раджаратта.
Потом на Шри-Ланку пришли тамилы. Они с первых дней пребывания на острове начали бороться за свои права, а потом и за образование своего государства.
Борьба эта продолжается и сейчас и, видимо, скоро не закончится…
За изучением истории время летит незаметно. Вот и Коломбо.
На улицах ланкийской столицы царил хаос, так, во всяком случае, казалось. При полном отсутствии светофоров, регулировщиков и правил дорожного движения в разные стороны неслись переполненные автобусы, скрипящие велосипеды, запряженные волами телеги, механические каталки с цепным приводом и антикварные автомобили типа легендарной двухдверной «Жестяной Лиззи» Генри Форда.
Складывалось впечатление, что в Коломбо проходят гонки на выживание. Внезапно поток остановился: улицу переходило священное для ланкийцев животное — корова.
Считается, что город Коломбо назван так в честь Христофора Колумба, который до конца жизни был уверен в том, что цейлонский берег является южной оконечностью Индии. Хотя слово «Каламбу» применительно к этому месту употреблялось еще за 200 лет до христофоровых открытий — в записках арабского мореплавателя Ибн-Батута.
Со времен колонизации часть города, прилегающая к океану, именуется «Форт». Здесь сосредоточены дорогие отели, ювелирные магазины, иностранные банки и страховые компании.
Огороженные решетками особняки утопают в зелени, среди которой скачут линялые «белки» — мангусты. В 1891 году, возвращаясь с Сахалина, где-то здесь останавливался Чехов.
В письме к Лейкину писатель-гуманист сообщал: «Из Цейлона привез с собою в Москву зверей…
Это помесь крысы с крокодилом, тигром и обезьяной».
Судя по всему, Антон Павлович купил именно мангустов.
В фойе шикарного отеля «Галадари», выстроенного на берегу залива рядом с президентским дворцом, важный служитель в форме поднес мне охлажденный сок и вафельную трубочку на серебряном блюде. Умаявшись в дороге, я отхлебнул из бокала и сделал попытку заглотить рожок.
От изумления дворецкий чуть не выронил свой поднос: то, что я принял за «трубочку», оказалось свернутым полотенчиком для обтирания вспотевшего лица.
После этого у меня во рту весь день жил неистребимый вкус туалетной гигиены.
Желание увидеть цейлонскую экзотику было сильнее голода. Отказав себе в полноценном брекфасте и прихватив только скромный бутерброд с сыром, я выскочил на улицу.
Однако позавтракать так и не пришлось, поскольку скромная местная ворона с лету выхватила бутерброд прямо из рук. Но было уже не до нее. В нескольких шагах от меня, на набережной, стояла полуразложившаяся мортира времен «Пинты», «Ниньи» и «Санта-Марии».
Ее охранял солдат в белых перчатках с автоматом Калашникова на плече. Я нацепил на камеру «телевик» и сделал пару кадров.
В ответ караульный поманил меня пальцем.
«Сейчас арестует», — подумал я и на негнущихся ногах подошел к автоматчику. Но он вежливо приложил два пальца к фуражке и пропел: «Гуд морнинг, сэр!» Для передвижения по Коломбо и его окрестностям существует особое такси — трехколесный мотороллер с крытым верхом, называемый «тук-тук». Впереди сидит водитель, а сзади могут уместиться сразу три пассажира.
Счетчика, естественно, нет. Оплата — по договоренности.
Безостановочная поездка часовой продолжительности (а «тук-тук» объезжает пробки прямо по тротуару) обходится примерно в четыре доллара. Вид белого человека, перемещающегося в пространстве пешком, удивляет аборигенов несоответствием положения и поведения.
На него оборачиваются, по крайней мере, как на чудака. Через пять минут параллельно моему пешему ходу с той же скоростью двинулась «трехколеска», хозяин которой бодро приговаривал: «тук-тук, тук-тук, тук-тук». Устоять против таких уговоров было трудно, и я попросил отвезти себя в индуистский храм.
«В какой именно?» — уточнил таксист.
— «В самый большой».
Высеченные из камня звери и цветы переплелись друг с другом, образуя высокую пирамиду над входом. Поклонники Шивы, Вишну и Натхи в качестве подношения своим раскрашенным богам несли в храм на тарелках дольки арбузов, бананов и манго.
В самом центре сооружения возвышалась фигура Ганеши — слоноголового человека, оседлавшего крысу. У его ног лежала почерневшая от времени глыба, об которую со всего размаху прихожане кололи кокосовые орехи.
У индуистов существует поверье: если плод разобьется с первой попытки — в ближайшее время все будет очень хорошо, если отскочит — то не очень. На моих глазах девочка лет восьми играючи хлопнула свой кокос на две половинки.
Следом за ней крупной комплекции мужчина с диким криком двинул волосатым шаром по камню.
Кокос отпрыгнул от плиты, словно теннисный мячик. Мужчина заплакал.
Раздолбив свой орех, я вышел из храма: у фонтана напротив мыли слона. Зверюга хлопала ушами и трубила от удовольствия.
Обогнув стороной слона, я очутился прямо на базаре. Первыми были ананасовые ряды.
Горы плодов, нагревшись на солнце, издавали дурманяще-сладкий аромат, который, в свою очередь, смешивался с запахом жареного тунца. За ананасовыми горами следовали горы рубашек, жилетов, сандалий…
Торговцы подбрасывали в воздух связки лифчиков (видимо, в рекламных целях) и что-то кричали.
Неподалеку таинственно поблескивали медные кастрюли, оловянные кружки и оцинкованные тазы.
Далее следовали плетеные циновки, бойцовые петухи, восточные сладости, бумажные зонтики, надгробные памятники, детские кроватки, сотовые телефоны и королевские креветки. Завершала картину небольшая кучка сильно поношенных пробковых шлемов.
Коломбский рынок кончился.
Впереди зеленел Центральный парк «Виктория». Туда-то я и направился.
Английские лужайки парка были утыканы скульптурами боддхисатв.
Признаков культуры в виде аттракционов, игральных автоматов и пивных не наблюдалось. Интерес к парку как-то сразу пропал.
Покинув его, я очутился на остановке и неожиданно для себя вскочил на подножку отходящего куда-то автобуса.
С заднего сиденья поднялась женщина с ребенком: «Сит даун, плиз». Белых уважали…
Автобус проехал мимо каких-то ангаров, свернув налево, потом направо, преодолел железнодорожный мост и остановился у покосившейся будки с полуободранным портретом ланкийской президентши.
«Слей-Айленд», — объявил водитель.
«Остров рабов, — подумал я. — Интересно», — и выпрыгнул наружу. Кроме меня, из автобуса никто не вышел.
Местечко соответствовало своему названию. Вдоль улицы шириной в раскинутые руки теснились лачуги из картонных коробок и старых мешков.
Тощая корова грызла кукурузный початок.
Возле колонки, распустив черные волосы, совсем юная девушка поливала себя мутноватой водой.
Рядом стоял ее папа или муж и чистил зубы указательным пальцем руки.
Тут же детишки пинали ногами тыкву.
Банановую кожуру обнюхивала собака, процессу сопереживала сидящая у нее на спине ворона. При моем появлении люди, звери и птицы застыли как вкопанные.
Только голый по пояс хозяин местной продуктовой лавки зазывно махал и подмигивал.
Слово «лавка» имеет здесь буквальный смысл — весь его нехитрый товар был разложен на кривоватой скамейке. По-английски продавец знал только «да» и «нет». Среди продуктов стояла средних размеров бутылка с нарисованным на этикетке кокосом.
Я показал рукой на бутылку и на всякий случай проговорил: «Вот ис ит, ферштейен, блин?
» Торговец ударил себя по лбу, ткнул в бутылку, взъерошил прическу, почесал живот и развел руками: «Ноу блин, сэр, ноу!» Пришлось повторить вопрос. Ланкиец снова ничего не понял.
Помог папа-муж. Он вынул изо рта палец и на русском языке почти без акцента произнес: «Это пищевое кокосовое масло»… Я почувствовал себя идиотом и удалился.
Дорога опять привела к храму — на этот раз буддийскому.
Там как раз совершался ритуал поливания дерева Боддхи.
Оно растет в каждом буддийском храме, обносится оградкой и украшается разноцветными флажками. Монахи в шафрановых одеждах с горшочками в руках ходили вокруг дерева, кропя его водой через равные промежутки времени.
Мне тоже разрешили поучаствовать в церемонии орошения.
После того как дерево полили, я просунул в ящик для пожертвований последний доллар и был записан в специальную книгу, куда вносятся имена астральных тел, за здоровье которых будут совершаться молитвы в течение будущей недели. …Солнце клонилось к закату.
А я уже целый час бродил по каким-то заброшенным рельсам, распугивая мартышек, живущих в заросших кустами вагонах.
Начинался дождик.
Аппетит подсказывал, что скоро наступит и вечер. На ветке матерился попугай.
Я бросил взгляд в надтреснутое зеркало, скучно валявшееся на дороге, и увидел себя со стороны: голодного бродягу в линялой футболке с сумкой на плече. «Хэлло!
— раздался за спиной хрипловатый голос.
— Хау ар ю?» Обернувшись, я увидел двух угрюмых оборванцев. У одного в руке был нож, у другого — ветка кокосов.
Чтобы как-то нарушить наступившее вдруг молчание, приятели предложили мне девочку, потом мальчика и наконец марихуану.
«Не курю», — поблагодарил я. «Тогда покупай кокос…
» Надо было что-то делать.
Набрав в легкие воздух, я изо всей силы крикнул магическое: «Тук-тук!» В тот же момент, словно из-под земли, прямо передо мной со скрежетом затормозил мотороллер… Дождь кончился.
Я подходил к отелю.
В контражуре заходящего солнца, на фоне пенного, как нагретое шампанское, залива, устроившись на пушечном жерле, топорщила перья ворона — видимо, та же, что украла у меня утром бутерброд.
Через пять минут в ресторане пятизвездочного «Галадари» я заказал омаров в белом вине, индюшачий паштет, тарталетку с сыром «бри», бентоты под соусом, клубничный пудинг и двойную порцию виски.
После второй двойной порции мне вдруг стало казаться, что весь остров Шри-Ланка, похожий очертаниями на огромную каплю, стал слегка покачиваться на океанских волнах. После третьей двойной порции я был в этом просто уверен.
Источник: www.nettour.ru
Загрузка ...