"У нас тут не курорт, а реабилитационный центр", — сказал мне чех из висбаденского турбюро, похожий на вокалиста Modern Talking. Мы сидели в ресторане Kafer’s, что находился прямо в курзале, где казино, и обстановкой довольно точно пародировал изрядно богемное парижское заведение. Моя собственная реабилитация, по настоятельной рекомендации чеха из турбюро, уже включила в себя свежеоткупоренную бутылку рислинга, развесистый венский шницель под клюквенным соусом, блюдо жареной картошки и еще опрятный кругляш из вяленой лососины.
Таким при моих диагнозах едва ли лечатся, но я счел, что реабилитация все спишет, и сделал первый глоток.
Так для меня начался Висбаден — тихий и теплый городок, где раскрывается смысл двух русских выражений: "заслуженный отдых" и "запил, как залеченный".
В Висбадене, где баюкали старые раны еще римские легионеры, чувствуешь себя как-то по делу пожившим — и это чувство совсем не гнетет. Здесь не проветриваются и не расслабляются — здесь отходят от дел и приходят в себя.
На этом курорте предпочтительнее не заводить романы, но писать их. Большинство вопросов, которые ребром поставили перед вами собственные внутренности, кости и даже мысли, решает горячая вода — ее пьют и в ней сидят.
Вода денно и нощно хлещет из 26 термальных источников (иные в уличных фонтанчиках, другие в открытых бассейнах, третьи прямо в гостинице, например в Schwarzer Bock, где дневал-ночевал Горбачев), напоминая собой жестоко искривленную мечту сантехника Афони о планете, где пиво — бесплатно.
Если какие-то вопросы все же остаются, их принято снимать рислингом либо шампанским.
У меня как раз остались.
В Висбадене, который есть центр земли Гессен и хранитель самых больших в мире часов с кукушкой, живет что-то около двухсот семидесяти тысяч человек. Примерно пятнадцать процентов из этих двухсот семидесяти ценят певца Стинга.
По крайней мере, именно такое количество зевак он собрал, играя в красивейшем Курортном парке в самом центре города. Традиционно бедственные сочинения Стинга в окружении плакучих ив, болотных кипарисов и рододендронов казались на редкость хорошо сохранившимися.
Висбаден и сам хорошо сохранился, его готические церкви из красного кирпича и трехнефные базилики не знали прямого попадания бомб — американские ВВС щадили город, с тем чтобы впоследствии превратить его в свою военную базу. В Висбадене постоянно что-то происходит, в этом городе отдыха культмассовый сектор положительно не знает покоя — какие-то конкурсы кондитеров, выставки вышеупомянутых антикварных автомобилей, кинофестиваль Go East с премированным давеча О.Янковским, ежегодный майский театральный фестиваль, слеты классических музыкантов, июньские уличные гуляния с фейерверком и так далее.
Но самое, надо думать, дикое культурное мероприятие во всей двухтысячелетней истории Висбадена датируется 1995 годом — тогда здесь непонятно для кого выступила группа "Сектор Газа". Типичная для Висбадена картина такова: по городу едут антикварные машины, в которых сидят такие же антикварные люди.
Радуют, однако, не столько люди и памятники им (Гете все же выведен невыносимым истуканом, еще и с орлом под боком), сколько зайцы. Их, положим, не двести семьдесят тысяч, но все равно какое-то невероятное количество.
Каждое утро, покинув после завтрака из сыров, рыб и артишоков гостиницу Dorint, я спешил видеть мечущихся по центральной улице зверей.
Как в лесу, честное слово. В аптекарских парках Висбадена голосят птицы зарянки, которых я не видел со времен дачного детства, а на пересечении Райнштрассе и Вильгельмштрассе стоит платан с оживленным пчелиным гнездом, а еще… впрочем, довольно о живности.
Несмотря на свою курортную исключительность, Висбаден — город, полный обычного европейского скарба.
Пара секс-шопов, оздоровительная русская дискотека, столь же оздоровительная гей-сауна, юнцы, загримированные под готов и панков; клошары, бродяги, подозрительные арабы, бутылки водки Gorbachev на дне прудов — все как у людей (вот только хороших пластиночных магазинов нет). Что до одежды, то шире всех, пожалуй, представлен Kenzo. Впрочем, есть и Yohji Yamamoto, и Comme des Garcons, и Issey Miyake — со значительными, кстати, скидками (все это в двух крошечных магазинах в двух шагах от главных терм).
Лишь пожилой (как бы заслуживший) человек может позволить себе панаму таких расцветок, каких не существует не только в допустимых модой пределах, но и в самой природе, — так и Висбаден там и тут щеголяет своими маленькими странностями. Так, на центральной улице Вильгельмштрассе, аккуратно укомплектованной бутиками, ресторанами и клиниками по омоложению, зачем-то выставлен соломенный мотоцикл в натуральную величину.
Рассматриваешь его и краем уха слышишь, как на Дворцовой площади, где вечные свадьбы, уличный аккордеонист уверенно наигрывает композицию с последнего альбома Егора Летова.
На третий день непрекращающейся реабилитации я пришел к выводу, что Висбаден — это никакая, конечно, не Германия в классическом понимании. В самом деле, здесь нет ничего посконно-бюргерского, да и странно было бы ждать подобных вещей от города по прозвищу Северная Ницца.
В центре Висбадена я, правда, обнаружил единственное заведение национального толка с муторным кабаном не то оленем на вывеске, но его стеснялись даже экскурсоводы.
Висбаден словно бы имеет в виду весь мир сразу. На Таунштрассе торчит алая телефонная будка отчетливо лондонского происхождения.
Аллея Адольфа, идущая от вокзала в центр, слегка напоминает парижский Марэ.
Выше натыкаешься на Стену язычников с ее римскими барельефами и изваяниями бога Митры. В поисках национальной идентичности я спустился к Рейну, сел на корабль и поплыл вниз по течению.
Сплавляться по июньскому Рейну — радость невероятная.
Солнце освещает рыцарские замки на обоих берегах, густые бровастые леса и торчащие прямо из чащи белые буквы H, O, T, E, L. Ястреб зависает в воздухе, блестит голая бронзовая Лорелея, на реке живейшая навигация — не очень понятно, как уживаются, не увеча друг друга, все эти баркасы, прогулочные лайнеры и баржи с мусором.
На подкрепленных вином радостях захотелось покричать.
В качестве клича я почему-то выбрал реплику довлатовского персонажа (что бы она в данном контексте ни означала): "Рейн, б…, металл, на х…!" Через четыре часа плаваний туда-обратно мы пристали к городу Рюдесхайм, соседу Висбадена. То была уже чистая Германия с ее древесно-глиняными домиками — курфюршество a go-go. Главная улочка звалась Дроздовый переулок.
Там был музей диковинных инструментов, где, в частности, можно было обозреть и услышать музыкальный стул и музыкальный пистолет. В Рюдесхайме проходил военную службу Элвис, о чем публично сообщал большой плакат.
Под плакатом я довольно быстро свел знакомство сразу с десятком немецких девиц из какой-то деревни.
Вместе мы отправились на инспекцию виноградников в долине Рейна. Мы шли и шли вверх, топча шифер, удобряющий
Загрузка ...