Пять минут на вокзале Монпарнас в Париже любого убедят, что весь мир сделан из бетона. Низкие серые потолки с лампами дневного света прижимают меня к грязному серому полу. Очередь в кассу продвигается черепашьими темпами.
До отправления поезда из этого ада остается восемь минут. На развороте фирменного журнала TGV одинокий сперматозоид приближается к яйцеклетке.
"Остальные полетели на самолете" — гласит реклама.
Через полтора часа я пересекаю пол-Франции и приезжаю в Пуату. Где находится Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс, более или менее уверенно знает каждый школьник.
Упоминание региона с двойным названием Пуату — Шаранта часто приводит в замешательство даже закоренелых франкофилов.
Область на берегу Атлантики к северу от Бордо известна всем не под общим названием, а лишь отдельными топонимами. Битва при Пуатье — это здесь.
Осада Ла-Рошели — тоже.
Но ключевое слово, после которого все начинают одобрительно кивать головой, — Коньяк. Единственный город на свете, где делают бренди, называющийся коньяком.
Ангулем По дороге я решаю остановиться в Ангулеме.
Причин три. Здесь нужно сделать пересадку со скоростной линии на местный поезд. Тут находится серьезное заведение, которое собирает и изучает несерьезные вещи — Национальный центр комиксов.
Наконец, мне просто нравится, как звучит название города.
Выйдя из здания вокзала, я понимаю, что герои комиксов покинули стены отведенного им Центра и захватили почти все стены Ангулема.
Над привокзальной площадью летит Суперкот, с третьего этажа углового дома выглядывает ковбой Лаки Люк, а мимо кафе на авеню Гамбетта меланхолично бредет детектив Бурма. Около каждого персонажа висит табличка с его именем и именем создателя, и пока я иду до гостиницы, мои познания в комиксах увеличиваются с каждым кварталом.
В выставочном зале Центра темно и тихо.
Нарисованные на картоне фасады разделяют весь зал на отдельные музеи. Пока я в Зоологическом музее изучаю эволюцию собак в комиксах (собака обыкновенная, собака прямоходящая, собака разумная и собака говорящая), в зал врывается экскурсия во главе с лысым верзилой в белом свитере.
Лысый начинает носиться от стенда к стенду и сыпать фактами: "Первые комиксы появились в середине XIX века…
Такова технология создания комиксов в Японии… В нашей коллекции порядка трех тысяч мышей…
" Экскурсанты, все как один в деловых костюмах, даже не пытаются угнаться за мечущимся белым пятном, разбрелись в разные стороны и вглядываются в полоски рисунков. "Ой! — вскрикивает дама на высоких каблуках, тыча пальцем в пожелтевший от времени журнал.
— Такие были дома у моей бабушки". Рядом со мной бородатый мужчина сообщает спутнику: "Я покупал их каждую неделю", — и немного грустно улыбается.
Я понимаю, что для меня шанс страстно полюбить комиксы был упущен лет двадцать назад, и отправляюсь гулять по городу. Старый Ангулем стоит на высоком плато с открыточными видами на все четыре стороны: крыши с красной черепицей, поросшие лесом холмы и песочного цвета поля до горизонта.
На самом плато уместилось все, что должно быть в каждом уважающем себя французском городе: большой собор, "отель-де-виль", музей изящных искусств, рыночная площадь с ажурным торговым павильоном, площадь с платанами, площадь с фонтаном, площадь с муниципальной парковкой и местный филиал Galeries Lafayette.
Ближе к вечеру в кривых улицах между площадями обнаруживается несчетное количество баров.
В одном из них я выпиваю коньяка (бармен отговаривает: "У нас только VS. Возьмите виски — лучше и дешевле") и иду к краю плато смотреть на закат.
У стоящего над обрывом дома длинноволосая красавица облокотилась на перила и задумчиво смотрит вдаль. К сожалению, познакомиться с ней невозможно: уже слишком темно, имя на табличке не разглядеть.
Камю "Главное для винокура — это терпение", — провозглашает Франсуа Бернар, наш проводник по коньячному дому Camus, и делает паузу.
Все собравшиеся — нас четверо — со вниманием ждут, когда он продолжит.
Месье Бернар, убедившись, что простой театральный прием сработал, улыбается: "Возможно, вы достаточно терпеливы, чтобы стать винокурами.
Поверьте мне, коньяк делает не мастер, а время".
Он рассказывает, что прежде чем высадить лозу, землю надо готовить три года, что с лозы надо собрать четыре урожая, прежде чем из ее плодов можно будет выгонять "о-де-ви", что процесс дистилляции отнимает всю зиму, но и после этого все, что получается, — это винный спирт, самогон двойной очистки. Только после долгого хранения в дубовых бочках напиток приобретает свой вкус и цвет.
"В семье Камю, — говорит месье Бернар, — есть такая традиция: когда рождается мальчик, отец откладывает несколько бочонков. Тогда к его свадьбе из них можно будет составить хороший коньяк".
Наш проводник регулярно упоминает о семейных традициях Камю.
Camus — не самый старый из больших коньячных домов (эта честь принадлежит Martell) и не самый большой (это Hennessy), зато единственный, который остается семейным предприятием по сей день. Выслушав долгий рассказ о напитке, о городе и об истории дома, мы идем смотреть винокуренный цех и погреба.
Погреба для хранения коньяка только называются погребами: их строят не под землей, а на ней, и бочки стоят прямо на земляном полу, посыпанном опилками.
Луч солнца, пробившийся через крышу и перекрытия, освещает огромную паутину: пауки защищают дерево от личинок.
Воздух пропитан коньяком.
"Спирт испаряется, — поясняет месье Бернар, — и с каждым годом становится менее крепким и резким.
Все, что испарилось, мы называем "долей ангелов". Только заплатив свою долю ангелам, коньяк начинает чего-нибудь стоить.
Сейчас вы в этом убедитесь". За очередной дверью оказывается дегустационный зал, где нам наливают три бокала коньяка разной выдержки.
Сделав несколько чопорных глотков, мы признаем правоту месье Бернара. Возвращаясь в гостиницу на такси, я пытаюсь разглядеть какую-нибудь приятную площадь с кафе, куда можно было бы отправиться вечером.
Отель — перестроенная усадьба — находится на другом конце города, и мы долго петляем по безлюдным узким улицам между невысокими домами с наглухо закрытыми ставнями и складскими заборами с названиями коньячных домов.
К своему удивлению, я не вижу ни одной площади, ни одного кафе или бара.
Про ангулемские пейзажи и суперкотов лучше и не вспоминать. Когда с очередного склада начинает выезжать трейлер, такси застревает в пробке.
Насколько можно разглядеть, в пробке стоят несколько "мерседесов", "ауди" и один "ягуар".
Странный набор для французской провинции. Девушка-портье ничем не может мне помочь: она работает в отеле всего месяц и не знает, куда можно отправиться вечером.
Но если я пожелаю, я могу после ужина "пропустить стаканчик" и на террасе.
С террасы открывается вид на реку Шаранта, давшую второе название региону, и окружающие город виноградники.
Вспоминая лабиринты Коньяка, я принимаю ее предложение.
Открыв бутылку XO Borderies, приобретенную после экскурсии, я занимаю столик и наблюдаю, как закат превращает ряды виноградников из зеленых в рыжие. Мне кажется, что теперь я понимаю больше.
Например, становится ясно, почему бармен отговаривал меня пить молодой коньяк. Пуатье Я еду в Пуатье другой дорогой, меняя поезд не в Ангулеме, а в Ниоре.
На вокзале Коньяка меня ждет маленький состав из трех старых вагонов с деревянными лавками.
Открытые настежь окна в таких вагонах заменяют кондиционеры, поэтому как только поезд трогается, занавески на окнах надуваются как паруса. Подъезжая к нерегулируемому переезду, поезд издает задорное и громкое "ту-ду-ти-ду-ду", и на какое-то мгновение я глохну.
Нерегулируемые переезды случаются через каждые полминуты.
Мы еще не успели толком отъехать от Коньяка, а в ушах уже стоит непрерывный гул — то ли от гудков, то ли от жары, то ли от ощущения какого-то неприлично детского счастья.
В Пуатье мне нравится с первого взгляда: кругом порхают студентки и возвышаются соборы.
Разглядывая на сводах одного из них полосы фресок, я ловлю себя на мысли, что читаю ветхозаветный комикс, и с серединой XIX века лысый экскурсовод в Ангулеме просчитался.
Заказ стандартного меню в ресторане оборачивается сеансом обжорства, и еще долго я не могу сойти с места и с благостной улыбкой сижу на террасе, пока парочка за соседним столиком не начинает тревожно на меня коситься.
В самом конце застроенной дворцами улицы Блоссак обнаруживается парк, невероятно похожий на Люксембургский сад в Париже, с той лишь разницей, что из Люксембургского сада не открывается вид на реку и долину. Я сижу на газоне, смотрю на дома, которые карабкаются вверх по склону холма на другом берегу реки, и понимаю, что закат над виноградниками мог быть в сто раз прекрасней, но из Коньяка я уехал на следующий день, а в Пуатье останусь.
Вечером в баре я знакомлюсь с Оливье. Оливье — мастер по системам вентиляции в сети гостиниц Accor и постоянно перемещается по всему Пуату.
Мои впечатления о Коньяке его не удивляют. "Понимаешь, — объясняет он, — Коньяк — очень богатый и очень закрытый город.
У нас не принято выставлять свое богатство напоказ. А в Коньяке живут очень-очень богатые люди.
Они продают свои напитки японцам, американцам и вам, русским. Французы же пить коньяк почти перестали.
Слыхал, мы теперь потребляем пива больше, чем вина?
" — "Да. Но тебе не кажется, что это немного не по-французски?
" — "Ой, давай не будем разводить дискуссий на эту тему.
Учти, мы, французы, чемпионы мира по футболу и дискуссиям.
В футболе мы, правда, умудрились проиграть, но по обсуждениям нам равных нет. И неважно, что мы при этом пьем". Оливье смеется и заказывает еще пива.
Как добраться Самолетом до Парижа (прямые рейсы: Air France — "Аэрофлот", от $435 плюс сборы из Москвы; "Пулковские авиалинии", от $440 плюс сборы из Петербурга; "Уральские авиалинии", от $299 плюс сборы из Екатеринбурга).
Из Парижа на поезде до Пуатье (TGV: 2-й класс — €55,30 в одну сторону, 1-й класс — €78,10, 1 час 30 мин.) Транспорт Передвигаться по Пуату удобно и на автомобиле (Hertz — от €237 в неделю за Opel Corsa, Avis — от €265 в неделю за Renault Clio), и на поезде. Французские железные дороги, как правило, надежны, но иногда случаются забастовки.
Планировать поездку и резервировать билеты можно на сайте sncf. com Где жить Hotel du Palais 4 place Francis Louvel, Angoulame, +33 (0) 545925411, факс +33 (0) 545920183 Отель с немного тесными номерами, скрипучей лестницей и кафе на первом этаже — такой, каким и должен быть отель в провинциальном французском городе.
Если есть возможность выбирать, просите комнату с балконом, выходящим на площадь.
Двухместный номер — от €56 Le Chateau de l’Yeuse 65 rue de Bellevue, Cognac, +33 (0) 545368260, факс +33 (0) 545350632, www.yeuse.
fr Поместье, перестроенное в четырехзвездочный отель с парком, открытым бассейном, турецкой баней и сигарной комнатой. Главное достоинство — терраса с гениальным видом на долину Шаранты.
Если повезет, тот же вид будет из номера. Двухместный номер — от €89 L’Europe 39 rue Carnot, Poitiers, +33 (0) 549881200, факс +33 (0) 549889730, www.hoteldeleuropepoitiers.
com Гостиница в самом центре города, недалеко от прекрасного парка Блоссак.
Окна всех номеров выходят в тихий двор. Двухместный номер — от €52 Коньячные дома К крупным коньячным домам по традиции относят Camus, Courvoisier, Hennessy, Otard, Louis Royer, Martell, Prince de Polignac и Remy Martin.
Все они организуют экскурсии с дегустацией (летом ежедневно, зимой — по предварительной договоренности).
Программы визитов приблизительно одинаковы, стоимость зависит от размера группы (в пределах €3-5 с человека).
Организовать визит можно через туристический офис города Коньяка (16, rue du 14 Juillet, +33 (0) 545821071, www.tourism-cognac.
com) Источник: www.afisha-mir.ru
Загрузка ...